The Guardian: Беспокойство в рядах повстанцев растет (перевод)
Перевод статьи, опубликованной 2 ноября на сайте The Guardian.
Путешествие в самопровозглашенную республику показало, что повстанцы не рады перемирию и растущему непониманию с Москвой
Комнату командира повстанцев Юрия «Ростова» Шевченко украшают портреты Сталина и Путина. В этом бывшем комплексе КГБ, на территории индустриального городка Алчевска в самопровозглашенной Луганской Народной Республике, беспокойство членов «Призрачной бригады» растет, ведь шаткое перемирие в Восточной Украине все еще держится.
В связи с тем, что внимание их российских покровителей сконцентрировалось на Сирии, в союзе повстанцев с Москвой заметны серьезные разногласия. По некоторой информации, Кремль оказывает давление на сепаратистов, чтобы те заморозили конфликт, по крайней мере, на время.
Некоторые чувствуют себя брошенными, «застряв» между Сирией и перемирием, которое они вынуждены соблюдать. Бойцы настаивают – война не закончена, изменилась только тактика.
«Наша республика еще не отвоевала независимость, мы зависим от российской помощи, – говорит Алексей Марков, физик-ядерщик из Москвы и заместитель командира, – мы должны захватить больше земли, предприятий и городов. Только тогда мы сможем закончить эту войну».
Петр Беруков, другой представитель бригады, обвиняет Москву в угрозах прекратить гуманитарную помощь, чтобы предотвратить односторонние действия со стороны повстанцев.
«Кремль говорит нам: наступление – политически невыгодный шаг. Ждите. Если нет – мы перестанем посылать наши белые грузовики, — говорит Петр, – а без помощи гражданские будут голодать».
Повстанцы во главе с Шевченко заинтересованы в новой попытке консолидировать мятежные территории. Несмотря на передышку, Марков говорит, что конфликт продолжается, «просто другими методами»: меньше артиллерии, больше специальных операций.
«Мы получаем помощь от россиян, но Кремль нас игнорирует», – продолжает лидер бригады Юрий Шевченко, бывший советский военный, впоследствии работавший на таможне.
Он возглавил «Призрачную бригаду» после того, как его предшественник, местный «инакомыслящий» Алексей Мозговой был убит в придорожной засаде в мае. В перипетиях борьбы между повстанческими группировками Шевченко знает, что может стать следующим.
«Я все думаю, как бы этого избежать, – говорит он, – это случилось с ним, это может случится со мной. Но вопрос смерти для меня – философский».
После гибели Мозгового, одни обвиняли в этом украинские войска, другие же считали, что враг может быть из своих, и лидеры повстанцев убирают конкурентов, чтобы усилить свою власть.
Шевченко осмотрителен: «Нам нужен суд, чтобы выяснить правду. Мы проводим собственное расследование, и до его окончания ничего нового сказать не можем».
Оплот бригады Шевченко находится в сорока милях от российской границы. Серые, времен СССР блочные здания возвышаются над степью на южных окраинах города. На севере преимущественно видны угольные печи и металлургические заводы.
В рядах бригады есть люди из разных регионов России, Украины и даже Западной Европы. Они занимают участок фронта, проходящий через покинутую деревню Желобок, разрушенную месяцами бомбардировок. Для лета были характерны ежедневные обстрелы, теперь же наступило перемирие, частично нарушаемое мелкими перестрелками.
Повстанцы на передовой вынуждены терпеть плохие условия жизни, которые к зиме заметно ухудшатся. Они живут в заброшенных домах и передвигаются по узким переулкам, чтобы не схлопотать снайперскую пулю. Еда же готовится в заброшенном дворе, прямо возле осколков взорвавшегося снаряда.
Некоторые остаются совсем ненадолго.
«Это очень разочаровывает. Многие из них – волонтеры и часто они возвращаются домой. Мы теряем их и приходится начинать все сначала», – объясняет Марков, осматривая линию фронта.
В нескольких минутах ходьбы по битому стеклу, кратерам от снарядов и детской песочнице, один из солдат, находясь очень близко к украинским позициям, спокойно прочищает свой пулемет.
Одна семья упорно остается в деревне: Владимир, Ольга и её хрупкая, девяностолетняя мать. Несмотря на бедственное положение, пара настроена оптимистично.
«Это наша земля, наш дом. Нам некуда идти, – говорит Ольга. – У нас есть такая поговорка: «Если вы выжили в течение трех дней – вы стали гостем войны».
Ржавые металлические ворота, покореженные шрапнелью и испещренные мелом, служат также точкой продажи повстанцам молочного продовольствия.
Нина, пожилая женщина, опираясь на стену, говорит: «Я не могу описать головную боль, когда начинаются бомбежки. Я уже стара, но никогда не могла подумать, что закончу свою жизнь так».
Фото: Pierre Crom, the Guardian
